Эдвард Холкрофт: Игры шпионов, интервью от 4.02.2016Оригинал интервью
здесь. Беседу вела Хейли Вейс.
Все фото
здесь (альбом на имгуре).
Спасибо за помощь в переводе Карамии Kaisla 
Большая просьба если тащить, то с указанием переводчика. Я все же убила на это дело несколько часов своей жизни) Буду рада, если о найденных ошибках мне сообщат =)
На анонимном кингсмане переводила тоже я, ифчо.Игры шпионов
Актер Эдвард Холкрофт не заинтересован в обычных сказках и счастливых концах. Это очевидно из его выбора ролей: в роли провалившего тестовое задание рекрута спецслужбы Чарли Хескета в фильме
«Kingsman: Секретная служба» он был задирой из высшего общества, который превратился в злодея; в мини-сериале
«Волчий зал» (получил Золотой Глобус как лучший мини-сериал) он был Джорджем Болейном, которого обвинили в инцесте со своей сестрой, королевой Анной Болейн, в результате чего он столкнулся нос к носу с Томасом Кромвелем (Марк Райлэнс). Отсутствие интереса к обычному также очевидно из поведения Холкрофта. Мы связались с 28-летним лондонцем по телефону, и во время разговора он легко переходил от сарказма к искренности, от странного британского чувства юмора к вдумчивым рассуждениям об актерской игре и о том, что он в ней ищет.
«В идеале ты хочешь делать то, что ты действительно хочешь делать. И это всегда сводится к сценарию и роли. Что касается меня, что-то должно действительно притягивать к персонажу. Нужно реально очень хотеть сыграть его, иначе где-то есть лучший человек на эту роль. Я всегда думаю, что нет смысла делать что-то, если ты не собираешься вложиться полностью. Мне еще предстоит многому научиться при работе на камеру. Я бы хотел продолжить это изучение», — говорит Холкрофт.
В настоящее время Холкрофт опять шпион в мини-сериале
«Лондонский шпион». Он играет Алекса, математического гения неопределенного происхождения, связанного с МИ-6. Он влюбляется в Дэнни (Бен Уишоу), это первая любовь и первые взаимоотношения после одной случайной встречи — и второй, организованной Дэнни, — на Ламбетском мосту
[мне кажется, в сериале был Воксхолльский мост — прим. пер.]. История пары — где у парней совершенно разный стиль жизни, но тем не менее они отлично подходят друг другу — развивается быстро. В конце первого эпизода мы узнаем о преждевременной смерти персонажа Холкрофта. Тем не менее обстоятельства, ее окружающие, остаются мутными до финала сериала — и для зрителя, и для Дэнни.
Читать дальшеВ то время как «Лондонский шпион» выходит в эфир в Америке, Холкрофт играет в Лондонском театре Donmar Warehouse в спектакле «Опасные связи», в основе которого лежит эпистолярный роман XVIII века Шодерло де Локло. Недавно он закончил съемки в художественном фильме «Предчувствие конца», основанном на одноименном романе Джулиана Барнса, и готовится к съемкам в сиквеле Кингсмана.
ХЕЙЛИ ВЕЙС: Алекса, вашего персонажа в «Лондонском шпионе», часто описывают как загадочного. Как бы вы его охарактеризовали?
ЭДВАРД ХОЛКРОФТ: Я думаю, он одинок. Для меня это было самой значительной его частью. Как это — быть действительно совершенно одному? Не иметь друзей, не быть ни в каких отношениях, никогда не говорить с кем-то о чем-то помимо работы? И чувствовать желание найти что-то, но не обладать нужными социальными навыками, потому что никогда не пробовал? Он никогда не был в ситуации социального взаимодействия и не знает, как социализироваться. Это больше касается одиночества, чем загадочности. Я просто думаю, что он не знает, как проявлять чувства, как выразить их.
ВЕЙС: Хотя история не основывается на жизни Гаррета Уильямса [агент МИ6, чья загадочная смерть была окружена слухами], обстоятельства смерти Алекса перекликаются с той историей. Повлияло ли это на роль?
ХОЛКРОФТ: Да нет. Когда я читал сценарий, мысль о Гаррете Уильямсе довольно быстро пришла мне в голову, но я не стал ее развивать. Я не проводил исследование, потому что они разные люди, и хотя на уровне идей истории могут быть связаны, Алекс — художественный персонаж, и он другой. Я не хотел, чтобы меня увела в сторону реальная история.
ВЕЙС: Как вы считаете, это история любви, шпионский триллер или и то, и другое?
ХОЛКРОФТ: Мне кажется, и то, и другое. Это шпионский триллер, движущей силой которого является история любви. Ключ истории — в отношениях между Дэнни и Алексом, без этого не было бы самой истории.
ВЕЙС: В большинстве сцен вы один на один с Беном Уишоу. Вы с ним работали раньше?
ХОЛКРОФТ: Нет, до этого мы никогда не встречались.
ВЕЙС: И каков был опыт работы с ним?
ХОЛКРОФТ: Ужасным [смеется]. Это было ужасно. С ним ужасно работать, одним из немногих. В смысле, он настоящая дива, ужасный актер [смеется]. Нет, это было круто. Он — я уверен, вы знаете — он очень талантлив, к тому же он очень порядочный, скромный, добрый и приятный человек. Мы хорошо сошлись, и теперь мы очень хорошие друзья.
ВЕЙС: Я знаю, что вы сейчас заняты в театре, в спектакле «Опасные связи». Как успехи?
ХОЛКРОФТ: Это прекрасный опыт. Я не играл в театре раньше, поэтому мне в новинку. Это пугающе: на сцене никуда не спрячешься. В кино можно спрятаться, можно смонтировать, можно снять заново — что угодно, пока не получится хорошо, а в театре не спрячешься. Как только ты вышел на сцену, нужно быть достоверным каждое мгновение, или тебя разоблачат. Для меня как актера важно научиться этому мастерству, я осознал это. Так что это очень здорово.
ВЕЙС: Вам понравилось иметь возможность возвращаться к тем же строкам и сценам вечер за вечером?
ХОЛКРОФТ: Это сложно. Это вызов, бесспорно. Нужно искать способы сохранять их свежесть, но это хорошая тренировка. И каждый раз все по-другому, потому что публика другая. Иногда зал полусонный, иногда зал громкий, и твоя игра меняется в зависимости от того, что до тебя доходит. Что очень здорово в театре, так это двусторонняя связь: ты получаешь энергию из зала, зал получает энергию от тебя.
ВЕЙС: У вас была возможность снова поработать с Шарлоттой Рэмплинг и Джимом Бродбентом в фильме «Предчувствие конца». То, что вы знакомы со съемок «Лондонского шпиона», упростило дело?
ХОЛКРОФТ: Нет, это было ужасно.
ВЕЙС: Все ужасно.
ХОЛКРОФТ: Все ужасно! [Смеется]. На самом деле мы не работали вместе на съемках «Предчувствия конца». Я знаю, что они там были, но у нас не было общих сцен. Но я видел Джима. Шарлотта и Джим оба прекрасные примеры не только очень талантливых актеров, но и ужасно приятных людей. Не знаю, с чего начать. Они настолько равнодушны к «кухне», у них правда нет для этого времени, и это такая замечательная черта, когда люди действительно талантливы. Они не покупаются на всякую чушь, которая часто творится рядом. Они живут тихой жизнью и они прекрасны.
ВЕЙС: Я читала, что вы как актер полагаете важным сохранять определенную загадочность. Можете рассказать подробнее?
ХОЛКРОФТ: Не думаю, что это что-то новое. Мне кажется, большинство актеров, вероятно, думают так, но я знаю, что когда я смотрю что-то с актерами, о которых я знаю немного, то больше втягиваюсь, потому что я могу представить их как персонажей. Все просто. Если ты ведешь широко освещаемую жизнь — хотя, конечно, легко говорить, и если становишься невероятно известным из-за работы, частично этого не избежать, — но если ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы держаться в стороне от пристальных взглядов, то ты просто помогаешь себе, когда речь заходит о работе. У тебя, так сказать, чистый холст, с которым можно работать, в отличие от ситуации, когда люди знают все о твоей жизни, что ты отмочил, что ты ел на завтрак. Все люди разные и каждому свое, как говорится, но я бы хотел попробовать такой вариант
ВАЙС: Сейчас вы живете в Лондоне, а росли тоже здесь?
ХОЛКРОФТ: Да, я вырос здесь. Но я был в частной школе с 8 до 18 лет, за Лондоном, в сельской местности, так что я, можно сказать, сделал перерыв и вернулся. Я лондонец, но учеба в частной школе вызывает чувство… [пауза] Не знаю, как это назвать, но ты становишься кем-то вроде путешественника. Частная школа очень… Там не жесткие условия, но нужно быть довольно сильным/выносливым, и это сослужило хорошую службу для моей профессии. Нужно быть толстокожим.
ВЕЙС: Вы вообще выступали, когда учились в частной школе?
ХОЛКРОФТ: Нет, нет. Боже, нет. Было немного. Я обычно играл девочек, потому что у меня были «сногсшибательные ноги» [оба смеются]. Нет, не выступал. Это было ужасно, но я выглядел младше всех, поэтому переиграл кучу женщин, но, короче говоря, я никогда не мечтал быть актером, пока мне не стукнуло по крайней мере 22.
ВАЙС: И какой была ваша первая роль?
ХОЛКРОФТ: Вообще? Это было в школе, мне было 12, и я играл жену Кёрли в пьесе Джона Стейнбэка «О мышах и людях», которую убивает главный герой, Ленни. Ее убивают. Так что я играл девушку, которую убили! [смеется]. Мне, разумеется, пророчили большое будущее на сцене [это тоже сарказм — прим. пер.].
ВЕЙС: И что побудило вас всерьез заняться актерством позже?
ХОЛКРОФТ: Отсутствие вариантов? Нет, не знаю, мне кажется, меня просто потянуло в актерство. Это не было целью всей моей жизни. Я просто увидел Марка Райлэнса в постановке пьесы «Jerusalem», которая шла лет 7–8 назад, и тогда меня впервые действительно зацепило происходящее на сцене. Я любил театр, но постановки никогда не поглощали меня. Я всегда знал, что сижу в театре среди людей, и никогда не чувствовал такого погружения, как в кино. А потом я увидел его на сцене. Это было так поразительно, и я почувствовал. Раньше такого никогда не случалось, и я помню, что подумал: «Я должен сделать это. Должен попробовать». Меня ужасно увлекло, и я не совсем понимал, как в этом разобраться, но, короче, после этого я подумал: «Ладно, вот поэтому и из-за отсутствия вариантов».
ВЕЙС: Должно быть, это было волнующе — играть Джордж Болейна вместе с Марком на съемках «Волчьего зала».
ХОЛКРОФТ: Да, это было здорово. Я люблю такие моменты в жизни, когда заканчиваются такие мини-истории. Я начал после того, как увидел его на сцене, и жизнь подумала, что замкнет круг, и завершила эту историю, когда я встретил его на съемках «Волчьего зала». Это было чудесно.
ВЕЙС: Вы учились в театральной школе Drama Centre. Почему выбрали именно эту программу?
ХОЛКРОФТ: Майкл Фассбендер и Том Харди учились там. Серьезно, это и было причиной. Я знал немного об актерском мастерстве, я знал немного о театральных школах. Я знал, что есть 4–5 действительно хороших школ, вроде RADA [Королевская академия драматического искусства — прим. пер.] и LAMDA [Лондонская академия музыкального и драматического искусства — прим. пер.], и Drama Centre был в числе этих школ. Я не знал, как выбрать, потому что не знал, чего хочу от каждой школы, и не знал, что собираюсь делать. Поэтому я просто выбрал актеров, которых недавно видел и которых считал отличными. Я вспомнил, что видел Фассбендера в «Голоде» и подумал: «Где он учился?» Оказалось, что в Drama Centre, так что я сказал: «Хорошо, я пойду туда». Вот и все. Я пришел туда и поступил.
Это, наверное, самая прозаичная причина выбора школы, большинство хочет поступить в RADA с трехлетнего возраста. Но я был уверен только в том, что мне нравилось. Я знал, что больше ничего не знаю об актерстве. Я просто знал, что мне понравился Марк Райлэнс и что мне понравился «Голод» с Майклом Фассбендером. Все было инстинктивно, правда. Так что я подумал, что просто последую их примеру и сделаю все, что смогу.